Марьяну я впервые встретила летом, на детской площадке, где она вышла гулять со своим двухмесячным сыном. Я бывала здесь регулярно — проводила время со своим маленьким племянником, пока его мама раз в неделю успокаивала душу на занятиях йогой, поэтому сразу заметила “новенькую”. Но буквально через несколько прогулок я заметила, что эта совсем еще молодая мама (на вид ей едва можно было дать 25 года) выделялась среди всех остальных, приводивших сюда своих детей изо дня в день. Она была единственной, у которой голова всегда была покрыта платком, независимо от погоды и наряда в целом. Я стала наблюдать за ней украдкой и заметила, что этих платков в ее гардеробе достаточно много и, справедливости ради, все они свидетельствовали о ее хорошем вкусе и неплохом достатке. В прохладный дождливый день это мог быть полушерстяной бежевый платок с уютным цветочным принтом в бордово-зеленых тонах по краю. В другой день, когда припекало солнышко, Марьяна выходила на площадку в газовом, почти невесомом платке яркого фисташкового цвета с нежными, витьеватыми розовыми “огурцами” разных размеров. А в ветреную погоду она повязывала блестящий шелковый платок в темно-коричневых тонах, который она туго фиксировала на голове, обматывая концы вокруг своей хрупкой шеи, словно шарфик.
Непродолжительные наблюдения дали понять, что платков этих в гардеробе нашей героини несколько десятков. Но она не походила на дам, которые, например, любят туфли или шляпки и подбирают соответствующую к любому наряду просто из каприза. У нее как будто не было ничего общего и с теми мужчинами, которые выискивают в дорогих бутиках необычные галстуки или запонки, как символы своего статуса. Что-то отличало ее от обычных коллекционеров одежды, и я долго не могла понять, что именно.
Но однажды я поняла. Было суровое зимнее утро. То типичное сибирское утро, когда все женщины во дворе начинаю выглядеть, как члены полярной экспедиции: безразмерные ботинки, яркие куртки или шубы благородных мехов, шарфы, повязанные до самого носа, и главное, широкие синтепоновые горнолыжные штаны, этот символ женского здоровья в наших сибирских реалиях. Это был универсальный облик в это время года, но только не для Марьяны. Она, в отличие от всех нас, была одета в длинную шерстяную юбку, которая была настолько длинной, что из-под нее почти не было видно кожаных полусапожек на меху, в которые она была обута. Глядя на это необычное одеяние, меня вдруг осенило — я ни разу не видела эту девушку в брюках или в короткой юбке. Юбки в пол, сарафаны до колена, платья до середины голени — ничего кроме этого наша героиня не носила.
Платки и юбки — именно это сочетание пробудило мой интерес к этой особе, и я уже не могла противиться желанию побольше разузнать о ней. Так началось мое небольшое расследование, как я его смеха ради называла сама для себя.
На самом же деле это было несколько бесед с завсегдатаями нашей детской площадки, которые были крайне общительны и всегда знали все обо всех. Я решила сначала собрать о Марьяне всю информацию, которую смогла бы, и уже потом познакомиться с ней напрямую. Вряд ли у нас будет много времени для беседы, поэтому это время надо потратить с максимальной пользой, знать, в каком направлении искать ответы на мои вопросы. Именно от местных мам я узнала, что Марьяне сейчас 23, что она вышла замуж два года назад и полгода назад родила замечательного сынишку, которого назвала Максом (почему-то не позволяла другим называть его как-то иначе, даже Максимом). Она нигде не работала до декрета, а сейчас все время посвящает ребенку, а вечера и выходные полностью принадлежат ее мужу. Она даже на телефонные звонки не отвечает, когда ее муж дома. Говорит, это позволяет ей не отвлекаться от более важных дел — семейного очага. Нашлись и те, кто знали ее до замужества, и их мнение было услышать интереснее всего. Эта небольшая группа “дальних знакомых” единодушно удивлялась, как это Марьяна из лихой студентки, любительницы ультрамини, клубов, горящих коктейлей и танцев на шесте, так резко превратилась в кроткую домохозяйку.
Дальше — больше. В соцсетях я нашла страницу “новенькой” и была буквально шокирована. У нашей серой лошадки в шерстяных сарафанах оказалось несколько тысяч подписчиков, а каждый ее пост набирал десятки комментариев от восторженных почитательниц, многие из которых были старше ее на десять-двадцать-тридцать лет. В своих сообщениях Марьяна рассуждала исключительно о философии и морали. Отношения с мужем, материнство, здоровье, питание — обо всем у нее было четкое безапелляционное мнение, а фанатки жадно хватали каждое ее слово, каждый совет, который она давала. Все ее советы лежали в плоскости “нравственной чистоты”, будь то рекомендации по подбору гардероба или по количеству прививок, необходимых новорожденному. Марьяна исходила из того, что современный мир слишком погряз во лжи, лицемерии, хвастовстве, жадности и оградить себя от этого мы можем, только лишь вернувшись к традиционным ценностям — семье и церкви. В каждом рассказе Марьяны читателей как будто обступали бесчисленные враги — навязчивые родственники, пытающиеся навязать свои порядки в семье, некомпетентные врачи, навязывающие ненужные и опасные лекарства ее ребенку, безнравственные и грубые девушки, встречающиеся ей в кофейнях и на улицах.
И среди всей этой гоморры лучом света были ее единомышленницы, так называемые, ведические жены. Это подруги и просто сочувствующие девушки, которые придерживаются чистой моды, почитают мужей, занимаются хозяйством и молятся. У меня в голове так и не смогло уложиться, как ведическое учение, относящееся к индийской культуре, сочетается с ортодоксальным христианством, которое исповедует и живо проповедует Марьяна. Как я не прочесывала архив ее записей, нигде не нашлось объяснения этого экзотического симбиоза учений.
Вообще, я многое не могла понять в ней, и чем больше я узнавала, тем больше вопросов и смутных терзаний у меня возникало. Вот вроде и каждый ее пассаж вполне похвальный, но согласится с ним почему-то не получается. Вот вроде и видишь красоту в ее наряде, но почему-то хочется переодеть ее во что-то более подходящее. Вот вроде и кажется, что раз у человека столько последователей, то стоит прислушаться, но что-то екает…
Наше личное общение состоялось незапланированно, хоть и не неожиданно. Ее сын уже неплохо ходил по площадке и стал взаимодействовать с другими детьми.
Подошел к моему племяннику, попросил игрушку, мой не захотел… В общем, как это всегда бывает, договариваться пришлось взрослым. Конфликт был быстро улажен, а у нас появилась зацепка, чтобы поболтать. Я почти сразу призналась, что читала ее блог, что многие мысли мне близки, но есть моменты, с которыми я не согласна, например, ее отношение к детскому рациону… И тут я поняла, что меня так долго смущало в этой даме, которую я заочно так хорошо уже изучила. После моего признания о том, что я не люблю вегетарианство, она подняла глаза и посмотрела на меня так озлобленно, что казалось, она хочет меня воспламенить взглядом. Это была секунда, но за это мгновение я увидела, что в ее ясных голубых глазах больше не было той кротости, с которой она привыкла смотреть в объектив камеры, а губы, обычно статично находящиеся в едва заметной смиренной улыбке, поджались в тонкую ниточку. Да, это был взгляд совсем не той целомудренной скромницы, верной жены и душевной подруги. Это был взгляд диктатора, который не терпит инакомыслия. Это был взгляд популиста, который выбирает самые сладкие слова, чтобы повести за собой как можно больше людей. Это был взгляд тщеславного человека, который готов на все, лишь бы никогда не слышать слово “нет”, а получать только восхищение.
Октябрь 2016